В эту ночь с 17 на 18 мая 1944 года мои родственники, точнее предки, заснули в своих домах жителями своей земли, а рано утром они проснулись изгоями, а вечером уезжали в запертых товарных вагонах из Крыма в никуда навсегда. Из тех, кто ехал в этих вагонах в никуда, за время «путешествия» и в ближайшие годы умерли 4 человека из 10. Сталин, переняв у Гитлера практику «окончательного решения вопроса», не тратился на концлагеря, печи и газ. Но это был точно такой же геноцид с точно такими же последствиями для моего народа, как для евреев. Моего народа наполовину не стало физически, а в целом не должно было остаться как такового. Крымских татар специально выселяли в республики Средней Азии, где, как считалось, половина подохнет, а половина ассимилируется среди тюрков-мусульман и больше никогда не вернётся в Крым, который русские наци пытались сделать своим ещё с 1783 года, и вот этот час, как им казалось, настал.
Вопреки распространённому мнению, этот геноцид в нашей судьбе был далеко не первым. И не вторым. Историки расходятся в цифрах, но, например, всего за два года, 1861-62, крымскотатарское население сократилось в Крыму на 80%. Вот так вот раз — и всё. И так было не раз. Сталинский геноцид 1944-го был просто последним. Вернее, нам так казалось все эти годы. А оказалось — нет. Настал 2014-й, и начался новый, очередной, гибридный. В нем нет товарных вагонов, но есть всё те же русские наци, взявшие на вооружение то, что они умеют: тотальный террор и страх. Они убивают, похищают, сажают, выселяют не всех. Но делают это жестоко, демонстративно. Чтобы боялись все. И чтобы крымские татары либо тряслись от страха в своих домах, не зная, кто станет следующим, либо собирали свои семьи и уезжали. Уже около 10% крымских татар покинули родину с момента оккупации Крыма русскими. Это страшная цифра. Потому что крымский татарин уезжает из Крыма только тогда, когда ему на самом деле невмоготу: учитывая прошлое, он будет держаться за него до последнего.
Русские соседи, прожившие с крымскими татарами бок о бок по 20 лет, после того, как увидели в Крыму «свои» танки, не стесняясь, подходят и говорят: «А когда вы уедете в свою Украину? Крым же теперь наш!». Это человеческими словами комментировать сложно, это настоящий нацизм, в полный рост, во всю голову. В которую приходит такая легкая мысль — просто взять и разрушить чужую жизнь. Просто потому, что у людей другая национальность, и это их земля, которая тебе, русскому, нравится.
На фото — семья моей прабабушки Инает, бабушки Васфие. Они беззаботно лежат на пляже рядом со своим морем. Они не знают, что их ждёт сначала война, в которой погибнет мой прадед Мамут, а потом изгнание. Которое казалось всем бесконечным. Такая деталь. Крымские татары в первые годы ссылки за тысячи километров от дома не хотели сажать сады. Это считалось плохой приметой. Думали, что скоро вернутся. Тех, кто сажал деревья, осуждали соседи: «Скоро мы вернёмся в свой сад!». Людям свойственно верить в лучшее. Наши бабушки-дедушки, несмотря на абсолютную безнадёгу, верили. Они всё же посадили на чужбине сады, но прошло почти полвека — и вернулись домой. И даже успели пожить и умереть свободными в Украине, не думая, что на их землю снова ступит русский сапог. Но русский сапог пришёл слова по наши души. Он, конечно, снова уйдёт. Крым всегда горел под русскими сапогами. Я не знаю точно, когда, но бабушка Васфие дождётся меня у своей могилы. И дядя Джафер, и дядя Зубеир. И мои дочки будут бегать под этим солнцем свободными людьми в свободной стране, а Украина станет сердцем Европы. Я не знаю точно, когда это произойдёт, но обещаю, что мы сделаем всё, что от нас зависит. А на самом деле всё зависит от нас. От того, насколько мы верим, и насколько мы вместе. Украинцы, крымские татары, все, кому не всё равно и кто против людоедства и варварства наших дней. Помогайте нам, чем/если вы можете.
